Олег Манаев: «Раскол в беларусском обществе — реальность жизни миллионов людей»
Автор: Олег Манаев | 5 сентября 2022 г.
Подготовлено на основе дискуссии, состоявшейся 5-го августа.
Тезис #1. Раскол имеет идейно-политический характер
Наш разговор следует начать с утверждения, что раскол в беларусском обществе — не чья-то выдумка и не художественная метафора, а реальность жизни миллионов людей. Причем, в отличие от многих других стран, этот раскол имеет не этнический, национальный, религиозный или имущественный, а идейно-политический характер, в основе которого лежат различные системы ценностей.
Феномен расколотых обществ изучается социальной наукой уже давно. На Западе среди его важнейших типов называют политическое и социальное неравенства. В России историк и социолог Александр Ахиезер (1991) говорил о «расколотом» обществе как о крайнем обострении социокультурного противоречия между пытающимися стать господствующими логиками, каждая из которых несет в себе собственный проект жизнеустройства и воплощается в социальные институты, образцы и традиции».
Сегодня игнорировать беларусский раскол стало труднее, чем в 2020 году, все больше экспертов говорят о том, что Лукашенко, аппарат насилия и государственная власть в целом еще имеют точки опоры в обществе. Но в «свободном дискурсе» — независимых СМИ и социальных сетях — по-прежнему доминирует тезис, который чаще всего сводится к противопоставлению властных структур во главе с Лукашенко, с одной стороны, и общества, с другой, хотя использовать пресловутый интернет-мем «Саша — три процента» стало уже не комильфо.
Фото: Белсат
Приведу лишь несколько примеров, подтверждающих ценностный раскол по нескольким параметрам:
По данным опроса Рыгора Астапени (Chatham House Belarus Initiative — CHBI) в январе 2021 года на вопрос: «Кто, на Ваш взгляд, был бы достоин стать президентом Беларуси?» Александра Лукашенко назвали 27,4% респондентов, 28,8% — Виктора Бабарико.
39% полностью/скорее согласны с тем, что «На самом деле Тихановская и ее штаб не выражают интересов людей как я», и почти столько же — «совершенно/скорее не согласен».
40% опрошенных полностью или скорее согласны с тем, что «Беларусь — социально ориентированное государство», 43,4% — что «смена власти выгодна только тем, кто придет к власти, пострадают, скорее всего, простые люди».
Следует отметить, что используемая в исследовании CHBI (ноябрь 2021) типология электората, как анти-, так и про-лукашенковского, а точнее система ценностей, которую он признает и выражает «ядро протеста» (30%), «бастион Лукашенко» (27%) и «нейтралы» или «колеблющиеся», размещенные между ними (43%), методологически вполне сопоставима с типологией, разработанной НИСЭПИ за двадцать лет до того, также основанной на агрегировании нескольких показателей. Тогда в течение десятилетнего мониторинга группа «убежденных сторонников Лукашенко» в среднем составляла 21,5%, «убежденных противников» — 31,1%, а «колеблющихся» — 47,4% респондентов (хотя в зависимости от политического момента это соотношение могло варьироваться).
Это значит, что базовая структура носителей различных политических ценностей в беларусском обществе на протяжении многих лет остается, как минимум, сопоставимой, и уж точно не «перевернулась вверх дном» в 2020 году («Саша — три процента»).
Напротив, как отмечают авторы независимого аналитического доклада «Беларусский трекер перемен», если «в октябре 2021 баланс «ярые сторонники и склонные доверять» vs. «ярые противники и склонные не доверять» составлял примерно 38/62%, то в мае 2022 этот показатель составил примерно 48/52%», т.е. число сторонников власти на фоне войны в Украине стало расти. Причем, как подчеркивает один из авторов Филипп Биканов:
«Если говорить о тех, кто доверяет правительству, то они не ориентированы на Лукашенко. Если его не будет у власти, но останется традиционная система власти, которую они считают правильной, то для них это будет хорошо».
Готовность к консолидации в беларусском обществе становится все более важной проблемой. И не просто к диалогу с оппонентами, а к реальным компромиссам, многие из которых наверняка окажутся неприятными и «долгоиграющими».
В отчете Немецкого центра восточноевропейских и международных исследований ZoiS (март 2021) отмечается, что «характерной чертой беларусского общества является низкий уровень социального доверия, и существенного повышения консолидации в результате событий прошлого года не наблюдается: только 10% беларусов стали больше доверять другим за последние полгода, а около 30% отметили снижение уровня доверия к другим людям».
Более того, как отмечает Биканов, «В наших опросах мы видим, что есть две большие части общества, которые считают друг друга угрозой. Эти группы совершенно не принимают друг друга. Нельзя сказать, что беларусы не бьют друг друга — бьют. Правительство, правоохранительные органы, представляющие лоялистов, совершают насилие против противников власти. А противники власти не бьют лоялистов, потому что у них нет доступа к средствам насилия. Но что-то происходит эпизодически, можно вспомнить и дело Зельцера, и поджоги машин сторонников власти».
Особо следует сказать о нарастании деконсолидации, углублении раскола беларусской политической оппозиции, в том числе среди тех лидеров, объединение которых летом 2020 года вдохновило тысячи участников протестов. Помимо широко известных высказываний Зенона Позняка о «новой оппозиции», примеры взаимных обвинений между ее лидерами множатся буквально с каждой неделей. Достаточно процитировать выступления главных участников второго Берлинского форума, а также недавних интервью Цепкало и Латушко.
По данным сравнительного исследования обществ двух стран, проведенного в марте 2021 российскими социологами методом фокус-групп, в котором были люди протестующие, и те, кто колебался, авторы приходят к выводу, что «в Беларуси существует глубокий цивилизационный раскол, фактически две страны внутри одной».
Для понимания глубины и динамики раскола крайне важен вопрос о геополитическом выборе Беларуси. Выбор противостоящих сторон хорошо известен: власти и ее лоялисты выбирают Россию, а их оппоненты Европу. Как показывают опросы, несмотря на периодические флуктуации, пророссийская направленность глубоко укоренилась в беларусском обществе. Согласно данным опроса CHBI (январь 2021), «53,9% респондентов очень/в основном хорошо относятся к президенту России Путину, а 27,6% — очень/в основном плохо».
Авторы исследования ZoiS приходят к выводу, что «политический раскол между сторонниками и критиками режима демонстрирует четкую геополитическую закономерность — либо заниженная оценка роли ЕС, либо отрицание важности хороших экономических отношений с Россией». Как показывает сравнительный анализ данных опросов CHBI, раскол общества по этому критерию также увеличивается: если в сентябре 2020 за вступление в ЕС высказались 9.1% опрошенных, за Союз с Россией — 27.2%, за оба варианта одновременно 41.1%, то в июне 2022 — 18% vs. 37% vs. 25%.
Тезис #2. Раскол уходит далеко в прошлое Беларуси
Этот раскол произошел не сегодня и не вчера: его корни уходят в прошлое Беларуси (времен СССР и Российской империи, а возможно и дальше). Специфику системы ценностей беларусского общества (знание которой столь необходимо сегодня для адекватного анализа и принятия решений) выявляли исследования историков, социологов, политологов и других ученых, в том числе зарубежных, проведенные задолго до событий 2020 года.
Так, известный беларусский историк Алесь Смолянчук доказывает, что «на судьбу БНР существенное влияние оказали конфликты в беларусском движении, борьба между «социалистами» и «националистами», «революционерами» и «консерваторами». История БНР с участием Романа Скирмунта — это история борьбы за единство беларусского движения. К сожалению, неудачно».
Многие зарубежные ученые, анализируя развитие беларусского общества, пришли к выводу о противоречивости, незавершенности национального самосознания у беларусов и, как следствие, о глубокой зависимости Беларуси от России (D. Marples, M. Hattori, G. Ioffe, N. Bekus, R. Radzik, P. Rudling, A. Wilson).
По карте шестимерного измерения национальной культуры голландского социолога Герта Хофстеде:
Беларусь с очень высоким показателем в 95 баллов по критерию «дистанции власти» является страной, в которой представители власти очень далеки от общества. Это значит, что неравенство в обществе одобряется как последователями, так и лидерами.
С очень низким баллом 25 по критерию «индивидуализм» Беларусь является коллективистской культурой. Это проявляется в том, что лояльность имеет первостепенное значение и перевешивает большинство других социальных правил.
С еще более низким баллом по критерию «мужественность» в 20 баллов Беларусь характеризуется как женское общество, в котором конфликты могут быть опасными, потому что они ставят под угрозу благополучие каждого.
По критерию «избегание неопределенности» («нестабильности» — ОМ) Беларусь набрала очень высокий показатель в 95 баллов. Это значит, что люди неохотно принимают перемены и очень неохотно идут на риск. Они придерживаются жестких кодексов убеждений и поведения и нетерпимы к неортодоксальному поведению и идеям.
В Мировом исследовании ценностей под руководством американского политолога Рональда Инглхарта, оценивающим страны в системе координат (от -1 до +1) традиционных и светско-рациональных ценностей (т.е. почтения к авторитету и традиционных семейных ценностей), а также ценностей выживания и самовыражения (т.е. экономической и физической безопасности), связанных с низким уровнем доверия и терпимости — Беларусь располагается гораздо ближе к своему восточному, чем к западному соседу.
Тезис #3. Раскол закрепился с приходом к власти Лукашенко
Важной особенностью беларусского раскола стало то, что существовавшие ранее противоречия в системе ценностей разных частей общества с приходом к власти Александра Лукашенко получили закрепление в разнообразных структурах и правилах.
Иными словами, произошла их институционализация в виде политической системы, определяемой в политологии как персоналистский авторитаризм. Закрепляя своей политикой настроения и ценности большей (консервативной) части беларусского общества и, в то же время, маргинализируя ценности и ограничивая жизненные перспективы его меньшей (прогрессивной) части, Лукашенко тем самым углубил и обострил современный беларусский раскол.
Думаю, Лукашенко понимал, что такая политика чревата социально-политическим напряжением и даже взрывом, но поддержку «своих» считал более надежным способом усиления своей власти, чем постепенное включение «чужих» в процесс управления. Об этом красноречиво свидетельствует его признание раскола в обществе в новогодней речи после драматических выборов 2010 года: «Я также адресую свои поздравления нашему меньшинству, которое воспринимаю как неотъемлемую часть нашего общества» (определенное в 20%). Однако, как показали события 2020 года, пока оппозиционные политики и эксперты оспаривали и даже отвергали саму идею раскола, признавая существование в обществе «чужих», Лукашенко целенаправленно готовился к тому, что рано или поздно несогласное меньшинство выйдет на политическую арену. Теперь не только Беларусь, но и весь мир знает, как он к этому приготовился.
Данные исследований показывают, что и сами беларусы воспринимают раскол в обществе как реальность своей жизни, а не художественную метафору. Вот их ответы на вопрос «С каким из следующих утверждений о беларусском государстве, построенном при президенте А. Лукашенко, Вы бы согласились?» в исследовании НИСЭПИ (июнь 2016, до событий 2020): «Это мое государство, оно защищает мои интересы — 29.5%, Это лишь отчасти мое государство, оно недостаточно защищает интересы таких как я — 47.1%, Это не мое государство, оно не защищает мои интересы, и я не доверяю ему — 15.2%» и CHBI (ноябрь 2021, после событий 2020): 29% vs 34% vs 22% соответственно.
Причем группы с противоположными политическими взглядами хорошо понимают свое место в структуре общества. Так, на вопрос CHBI «На ваш взгляд, на кого в первую очередь опирается А. Лукашенко?» представители «Ядра протеста» ответили: «На военных, МВД, КГБ — 92%, На президентскую «вертикаль» — 54%, На простых людей — 1%, На специалистов — 0%», а «Бастиона Лукашенко»: 54% vs. 27% vs. 41% vs. 21%.
Тезис #4. 2020 год и последующие события проявили серьезный раскол
На мой взгляд, 2020 год и последующие события проявили не столько «паўстанне палітычнай нацыі», сколько серьезный ценностный и институциональный раскол в беларусском обществе, без преодоления которого нас ждет «бег на месте» или «по кругу». Пути его преодоления — тема отдельного разговора. Но очевидно, что в условиях войны в Украине для этого возникают как новые ограничения, так и новые возможности.
Остается открытым вопрос о готовности противников беларусских властей к силовому противостоянию. До конца 2020 года среди протестующих и поддерживающих их групп общества доминировала идея «беларусского гандизма». Многочисленные сообщения независимых СМИ пестрели заголовками вроде «беларусские протестующие убирают мусор и разуваются перед тем, как встать на скамейку». Сегодня, после широкомасштабных репрессий беларусских властей и, особенно, войной в Украине, идея «гандизма» уже не доминирует (упомяну лишь группу Зенковича-Федуты, «рельсовых партизан», полки Калиновского и «Пагоня»), но ни один из политических центров оппозиции (Тихановская, Латушко, Цепкало), пока не решается говорить открыто о силовом сопротивлении (за исключением призыва Прокопьева создать Национальное Освободительное Движение «как фронт физической борьбы с Лукашенко»).
Главным ограничением идеи силового сопротивления стала угроза военного вмешательства России в случае революционной смены власти в Беларуси. А главной возможностью — опыт (как психологический, так и практический) боевых действий беларусских волонтеров на стороне правительства Украины.
Чем чреват этот раскол?
Здесь вполне уместно процитировать выводы, сформулированные авторами книги НИСЭПИ «Будущее Беларуси: взгляд независимых экспертов» (2012): «Долгосрочные перспективы (в пределах 10—20 лет) могут быть как пессимистическими, так и оптимистическими. В силу незавершенности самого «проекта Беларусь» (как нации, общества и государства). Но, в то же время, наличия соответствующих политических сил и социальной базы, возможны самые разные, даже противоположные варианты:
Хотя кажется, что десять лет спустя по всем трем измерениям сбылись скорее пессимистические прогнозы, считаю, что перспективы для оптимизма остаются открытыми, поскольку их базовые условия никуда не исчезли. Но для этого мы должны смотреть на себя и на мир не «широко закрытыми», а «широко открытыми глазами».
Фото: скриншот из кинофильма «С широко закрытыми глазами (1999)»
Фото обложки: Alexander Zenkovich, 21 марта 2021
